КАЛЕНДАРНАЯ ПРОБЛЕМА - Часть Седьмая
Часто приходится слышать, что изменение календаря не является грехом, ибо здесь нет нарушения догматов веры. Но ведь есть слова Христа: «Аще же и Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь (Мф. 18:17)». Действительно, календарно-богослужебные вопросы не принадлежат к неприкосновенной области Божественных догматов или других непреложных установлений Церкви Христовой. Но, как и любое церковное установление, эти вопросы могут соответствовать Преданию и наполнять им свою форму, а могут, напротив, его разрушать. Дух Св. Предания сам ваяет в церковной истории себе именно те формы, в которых содержится, какие наиболее полно его вмещают. Введение нового стиля явилось грубым и сознательным попранием Священного Предания Церкви со стороны убежденных еретиков. Будучи совершено с явным и конкретным намерением – облегчить установление экуменического единства с еретическими сообществами Запада, оно разрушило литургическое единство Православных Поместных Церквей и посему явило себя не просто каноническим нарушением, но экклисиологической ересью.
В мае 1935 года три старостильных митрополита рукоположили четырех новых епископов, за что подверглись суду Элладской церкви и были сосланы полицией в различные монастыри. Вскоре, поддавшись малодушию, митрополит Хризостом Закинфский, а также двое из новорукоположенных епископов вернулись на новый стиль. В эти тяжелые дни Господь, желая укрепить греческих истинно-православных христиан в их исповедническом стоянии, явил им новое знамение Своей милости. Как и за десять лет до этого, чудо Божие было явлено накануне праздника Воздвижения Креста Господня над одноименным храмом на вершине горы Кофина.
Со слов очевидцев необыкновенного явления известно следующее: «Накануне праздника, в воскресенье (13 сентября 1937), когда начало темнеть, верные прибывали небольшими группами из разных окрестных деревень, кто пешком, кто верхом... Старики вместе со священниками, о. Димитрием из Крусоны и о. Харлампием из Капетанианы, ждали их в небольшой церквушке Рождества Богородицы, находившейся у подножия Кофины. В тот вечер над пиком Кофины стояла изморось и густой туман, и подниматься было очень тяжело. Верных было свыше пятисот, а по другим сведениям, свыше тысячи человек. В десять вечера прибыл отряд полиции под командой младшего лейтенанта. Они объяснили свое присутствие тем, что «пришли поддерживать... порядок»! Конечно, на самом деле их намерения были как раз обратными, но когда они увидели количество собравшихся верующих, им пришлось передумать. В полночь священники начали петь акафист Честному Кресту. Несмотря на туман, холод и сильный ветер, верующие молились на коленях и все вместе подхватывали «Радуйся, блаженное древо» или «Аллилуиа». К концу акафиста ветер внезапно прекратился, туман стал рассеиваться. Вершина Кофины с церквушкой Животворящего Креста показалась вполне отчетливо. Прежде чем люди поняли, что происходит, все пространство вокруг осветилось светом, и чудный мир облагоухал все. И вот, со страхом и вместе с невыразимой радостью, они увидели крест из света, сияющий на вершине Кофины и озаряющий своими лучами всю местность. Ночь внезапно превратилась в день! Слышны были только бесконечные «Господи, помилуй» и сдержанные рыдания верных. Никто из очевидцев не мог потом сказать, как долго продолжалось это чудо. Наконец, по прошествии довольно длительного времени после своего появления, оно постепенно исчезло... И снова, как и в начале, начал дуть ветер, и густой туман покрыл все. Верные продолжали с обновленной ревностью и покаянием молиться всю ночь. Священники служили Божественную литургию в маленькой церкви Пресвятой Богородицы. На заре литургия подошла к концу, и вся масса верующих пришла в движение, расходясь по своим деревням и домам, обсуждая друг с другом и с полицейскими небывалое чудо божественного явления Честного Креста».
К концу 30-х годов старостильное движение Греции имело уже такой большой авторитет в глазах народа и такое значительное количество последователей, что многие иерархи Элладской церкви стали склоняться к мысли о необходимости возвращения на старый стиль.
Что же мы имеем в сухом остатке?
1. Введение нового стиля имело, по признанию и гласному исповеданию «ex cathedra» трех главных его проводников (Дорофея, Мелетия и Хризостома), только одну цель – отнюдь не астрономическую точность, но удобство унии с инославными – экуменизм.
2. Введение нового стиля в Элладе, по признанию все тех же иерархов, было признано «революционной необходимостью» и, согласно неоднократным заявлениям революционных правительств Эллады, должно было служить исключительно национальным, но не церковным интересам, – этнофилетизм.
3. Все было осуществлено не только без ведома церковного народа, но и вопреки его единодушному мнению, исключительно административным постановлением иерархии, поддерживающей тем государственную (революционную, анти-монархическую) власть. Налицо сознательная подмена вероучительно-харизматического авторитета в Церкви авторитетом административно-бюрократическим, а также искажение апостольского учения о природе земной власти и взаимоотношениях с ней (властью) Церкви Христовой.
4. Церковный народ Эллады инстинктивно (как живой организм) правильно и в согласии со св. отцами среагировал на внесенную в Церковь инфекцию и оказался (в 1924, как и в 1439 году) в авангарде грядущей духовной битвы за Православие.